Гарем - Страница 26

— Значит, ты полагаешь, что знаешь мои предпочтения?

— Красота, светлый разум, душевное тепло, независимость и, возможно, некая загадка.

— Найди мне хотя бы одну женщину, в которой есть все эти качества, и я буду счастлив.

— Найду, мой принц, найду.

В день, когда Селиму исполнилось двадцать пять лет, по приказу султана на всей территории Османской империи, от Балкан до границ с Персией, были назначены великие торжества. Селим прибыл в Константинополь за неделю до этого и согласно распоряжению отца расположился в Иени-серале.

Почти все время Селим был один, ибо таковы были традиции в Османской империи, столь непохожие на обычаи, принятые в Европе, где член королевской семьи выбирает себе друзей из числа придворных. К тому же Селим с детства сжился с одиночеством и привык быть настороже. Ему гораздо легче давалось общение с телохранителями-татарами, чем со свитскими. Татары уважали его за то, что он преуспел в воинском искусстве, мог обогнать любого на своем коне и бросить копье дальше всех. Так же ловко он обращался с ножом и ятаганом.

За эту неделю Селим уже трижды виделся с отцом. Киюзем надеялась, что сын произведет положительное впечатление на султана, и ее надежды полностью оправдались. Правда, в первую минуту со стороны обоих была заметна некоторая неловкость, ибо отец и сын, в сущности, совсем не знали друг друга. Чувствуя затянувшуюся паузу, Селим сказал, что пишет стихи. Баязет тут же оживился, в глазах его блеснули искорки неподдельного интереса. Он и сам увлекался поэзией. Отец и сын разговорились, и стало ясно — несмотря на двадцать пять лет, что они не виделись, эти два человека подружатся.

Селим повстречался и со своим старшим братом, который также прибыл в столицу на торжества. Ахмед к тому времени уже здорово накачался запрещенным Кораном вином и в ответ на низкий приветственный поклон Селима смерил младшего брата долгим подозрительным взглядом:

— Отец оказывает тебе большую честь, назначив этот праздник.

— Это честь не мне, а моей покойной матери.

— Я наследник!

— Воля отца для меня закон, брат.

— Моя мать постоянно говорит, что ты хочешь украсть мой трон, но я отвечаю, что она ошибается. — С этими словами Ахмед осушил свой кубок.

Селим улыбнулся.

— Я не собираюсь красть твой трон, брат, — проговорил он, а про себя подумал: «Болван! У тебя нет никакого трона и никогда не будет!»

В один из дней ага кизляр отвел Селима в потайную комнату в Эски-серале, откуда открывался вид на женские бани. Никогда прежде молодому принцу не случалось видеть так много женщин вместе. К тому же обнаженных.

— Сколько их всего у моего отца? — спросил он, не отрывая глаз от захватывающего зрелища.

— В настоящий момент около трехсот, — ответил Хаджи-бей. — Но среди них лишь сто десять являются гедиклис. Три кадины, пять икбал и порядка десятка гюздэ. Остальные просто служанки.

Принц не ответил, а ага кизляр понимающе хмыкнул. Несмотря на то что ему так и не суждено было стать мужчиной, он знал толк в женщинах и слыл знатоком женских прелестей. Под его строгим надзором лишь самые красивые и изящные представительницы прекрасной половины человечества готовились в султанские гедиклис.

Хаджи-бей и принц Селим несколько минут молча наблюдали за тем, что происходило перед их глазами, Бани были сложены из бледно-розового мрамора и имели куполовидную крышу из розового стекла. Вдоль стен с разными интервалами помещались изящные ниши, откуда золотистыми фонтанчиками била холодная и горячая вода. В центре зала на мраморных прямоугольных плитах женщины сидели, отдыхали, здесь им делали массаж. Сегодня в банях наблюдалось поистине вавилонское столпотворение. Селим был захвачен красотой и разнообразием зрелища. Здесь были смуглые испанки и марокканки, уроженки Прованса и Италии с кожей, отливавшей золотом, кофейного цвета египтянки, молочно-белые гречанки и черкешенки, черные рабыни из африканской Нубии…

Через какое-то время бани опустели и в них осталось лишь около десятка девушек. Затем двери открылись и в бани в сопровождении еще нескольких красавиц вошла женщина, при взгляде на которую Селим вздрогнул.

— Госпожа Рефет, — проговорил ага. Принц был явно смущен.

— Никак не могу привыкнуть к тому, что она и моя мать двойняшки, — шепнул он. — Похожи как две капли воды.

— Не совсем так, — возразил Хаджи-бей. — У твоей матери была очаровательная родинка, которая отличала ее от Рефет. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы ты смотрел на свою тетушку. Она надзирает над тремя девушками, которых я обещал подыскать тебе. Попробуй-ка угадать их среди остальных.

Селим стал разглядывать обнаженных женщин. Первой его внимание Привлекла высокая девушка с золотистой кожей и раскосыми глазами которая расплетала длинную и черную как смоль косу.

— Вон та, — показал он. Ага кивнул.

— И блондинка. С нежными розовыми ягодицами. Если она не из твоих трех, я все равно ее выбираю.

— Это Фирузи, сынок. Правильно. А третья? Но принц не ответил. Ага проследил за его пристальным взглядом и усмехнулся, ибо Селим, конечно же, смотрел на Сайру. Девушка опустилась на одно из мраморных возвышений, и за ней ухаживали три рабыни. Одна красила ногти на изящных ножках, другая — на руках, а третья проводила по золотисто-каштановым роскошным волосам шелковой тканью, дабы придать им еще больший блеск.

— Это Сайра, — сказал Хаджи-бей. — Разве она не прелестна? — Он не стал ждать ответа молодого принца. — Во многом девушка развита не по годам. Твоя тетушка говорит, что она владеет несколькими языками и успешно постигает турецкий. Мне кажется, именно она должна стать матерью твоих сыновей. Твой отец всегда отличался неразборчивостью в своих связях. Результат тому — твой брат Ахмед. Но с этой девушкой будь терпелив. Ее, конечно, научили, как доставить удовольствие своему властелину, по она еще невинна. В той стране, откуда она родом, мужчины и женщины во многом равны между собой. Сайра очень независима и обладает сильной волей. Не сломай ее. Ты никогда не встречался с женщинами более одной-двух ночей. Это были воистину искусницы в любви. Сайра поначалу будет робеть, но прояви терпение и в награду получишь ее любовь до гроба.