Гарем - Страница 29

— Даже не знаю, — отвечал ей Хаджи-бей. — Но ясно одно, наша юная Сайра склонна к самоанализу. Полагаю, какой-то случай заставил ее впервые по-настоящему трезво оценить ситуацию. Я рад, что это произошло. Мы кровно заинтересованы в ее помощи, ибо именно Сайру я вижу в роли первой икбал принца Селима и, да поможет Бог, в роли его бас-кадины.

— Мой племянник не нуждается н том, чтобы ему указывали, кого любить, ага.

Хаджи-бей усмехнулся — Я ничего не буду ему указывать. Он сам ее выберет. Селим и последнее время стал большим знатоком женщин. Зулейка и Фирузи красивы, но китаянка слишком гордая, и в глубине ее сердца таится горечь. Она будет предана Селиму, но он никогда не сможет по-настоящему сблизиться с ней. А за очаровательной улыбкой русской девушки кроется печаль и скорбь. Она тоже будет верна Селиму, но память о юноше, за которого она вышла замуж в день своего похищения и который погиб, защищая ее, никогда не изгладится в ее сердце. Селим почувствует все это. Возможно, он полюбит и Зулейку, и Фирузи. Возможно, они даже подарят ему сыновей. Но он так и не сможет сойтись с ними по-настоящему.

— Но разве у Сайры пет воспоминаний о прошлой жизни? Насколько мне известно, она тоже была нареченной, когда се похитили.

— Сайра моложе обеих своих подруг. И она еще не любила, а лишь играла в любовь. Она очень трезво смотрит на вещи, хотя не исключено, что и сама не осознает этого. Девушка провела здесь уже несколько месяцев, в продолжение которых впитывает в себя как губка все, что мы даем ей. Она еще растет, и мозг ее работает со все нарастающей силой. Тело ее созрело для любви, а когда она встретит ответное чувство, у нее созреет и дух. И нашему господину доставит множество приятных мгновений не только ее тело, но и разум. Во всем гареме другой такой девушки не сыскать. Между прочим. Селим уже очарован ее красотой.

— Он видел ее?! — поражение воскликнула госпожа Рефет. — Господи, Хаджи-бей, ты ставишь под угрозу наши жизни!

— Нет, моя госпожа. Просто над банями устроена потайная комнатка, которую вырубили в стене мои немые стражники, еще когда я только стал ага кизляром. Никто не знает про нее, даже султан. Оттуда я могу спокойно наблюдать за девушками, не смущая их. Благодаря этой комнатке я, так сказать, отделяю зерна от плевел. Ведь известно, что смазливая мордашка еще не залог совершенного тела. А я не могу допустить, чтобы ложе с султаном делила женщина с каким-нибудь физическим недостатком. Несколько дней назад я отвел в потайную комнатку Селима, и он понаблюдал за вашими подопечными, чтобы легче было узнать их на празднике.

— Скорее бы, — проговорила госпожа Рефет. — Все эти наши тайны уже начинают действовать мне на нервы.

Наконец наступил торжественный день, и в султанском дворце началось поистине вавилонское столпотворение. Женские бани были битком набиты возбужденными девушками. Рабыни бегали от одной к другой, делая красивые прически. Хозяйку гаремного гардероба так замучили — девушки поднимали дикий крик и открыто ссорились между собой за право обладания тем или иным нарядом, — что она поклялась после торжеств навсегда удалиться в Шатер стареющих женщин.

В скромной ода госпожа Рефет придирчивым взором оглядывала своих трех главных подопечных. Она сама удивлялась, как это ей и Хаджи-бею удавалось скрывать красавиц от султана все эти месяцы. «Сегодня, конечно, неизбежно возникнут вопросы, но будем надеяться, Хаджи-бей все уладит».

— Ты замечательно выглядишь, — сказала она Сайре, — и затмишь всех в гареме.

— А вы уверены, что мы правильно подобрали цвета? — обеспокоенно спросила девушка. — Не один час пришлось повозиться с этим.

Госпожа Рефет одобрительно кивнула в ответ. Она прекрасно знала, кто уговорил хозяйку гаремного гардероба допустить ее девушек к нарядам на сутки раньше остальных. Эта женщина была обязана своим положением Хаджи-бею и была ему предана.

— Только взгляните на себя, мои милые. Вы очаровательны. Они будто впервые осмотрели друг друга с ног до головы. На Сайре были прозрачные салатовые шелковые шаровары и такого же цвета лиф, расшитый золотой ниткой и украшенный вдоль швов мелким жадеитом. Широкий золотой кушак, инкрустированный драгоценными каменьями, покоился на ее бедрах. Золотисто-каштановые волосы ярко блестели. Они были зачесаны назад, собраны у затылка золотой заколкой с жемчужной застежкой и свободно сбегали по спине. На ногах у девушки были зеленые парчовые туфельки, отливавшие золотом. В довершение всего госпожа Рефет набросила на плечи Сайре зеленое покрывало, отделанное золотистым атласом.

На Зулейке были лиловые шелковые шаровары, такой же лиф, украшенный пурпурным бархатом. Красиво сработанный пояс с золотом и аметистами, парчовые туфельки и пурпурное шелковое покрывало. Иссиня-черные волосы были зачесаны назад, чтобы открыть и подчеркнуть изящные черты лица восточной красавицы. Волосы были переплетены сиреневого цвета лентами и украшены жемчугом.

На Фирузи были шаровары и лиф цвета бирюзы, подходившие к ее удивительным глазам, расшитые серебристой нитью. Серебряный тяжелый пояс был инкрустирован редким персидским лазуритом. Она надела парчовые туфельки, а на плечи набросила бирюзово-синее покрывало, отделанное кремовым атласом. Распущенные светлые волосы роскошными волнами сбегали по узким плечам.

Госпожа Рефет дала каждой девушке чепец. Сайре и Зулейке — золотые, а Фирузи — серебристый.

— Хаджи-бей будет доволен вашим видом, — сказала она с улыбкой. — А теперь посидите, пока я осмотрю других своих девушек.