Гарем - Страница 86

Хаджи-бей лишний раз похвалил себя за правильность выбора, сделанного двадцать лет назад. Тогда он искал девушек, которые, став женами юного принца, помогли бы ему однажды подняться на султанский трон. И ага киаляр не ошибся. Эти четыре женщины не только произвели на свет девятерых крепких сыновей, но и все эти годы являли собой пример невиданного доселе единства и солидарности. Такого никогда еще не было в истории Османской империи. В течение стольких лет они делили между собой одного мужчину и обошлись без предательства и без интриг друг против друга. Он негромко кашлянул, привлекая к себе внимание:

— Добрый день, дочери мои.

Сайра поднялась со своего места, приблизилась к ага кизляру и сердечно обняла его:

— Милый Хаджи-бей, что у тебя нового?

— Все кончено, — ответил ага. — Принц Ахмед мертв, и наш Селим празднует победу!

— Слава Аллаху!

— Султан знает об атом? — быстро спросила Зулейка.

— Пока нет, моя госпожа. Его состояние в последние дни опять ухудшилось, он в беспамятстве. Но я поставлю его в известность, как только его разум прояснится.

— Как умер принц Ахмед?

— Плохо, милая Сайра.

— Хватит дурачиться! — повысила голос бас-кадина. — Ты отлично знаешь, что я имею в виду.

— Да, мадам, но даже в самые светлые праздники не стоит терять чувства юмора. Дабы не зазнаться и не переоценить себя. Сайра покраснела:

— Ты прав, ага.

Польщенный ее смущением, Хаджи-бей ободряюще похлопал ее по плечу. Перед ним стояла тридцатитрехлетняя женщина, которая уже подарила своему господину четверых детей. Она была умна, ослепительно красива, являлась бас-кадиной наследного принца и тем не менее не утратила способности краснеть и признавать свои ошибки, Хаджи-бей столько лет жил ради того Только, чтобы увидеть на троне принца Селима, но теперь ему хотелось дожить и до того дня, когда у руля империи станет Сулейман, сын этой удивительной женщины. Воистину он будет еще более великим правителем, чем отец.

— Пойдем, ага, садись вместе с нами у огня и расскажи о том, каков был конец Ахмеда, — пригласила она. — Персиковый шербет?

По ее вызову в гостиной появилась девушка-рабыня и передала старшему евнуху хрустальный бокал в золотой оправе.

— Где бы ни появлялся Ахмед, он всюду терял своих сторонников столь же стремительно, как и приобрел их два года назад. Осознав, что сражение проиграно, он бросил тех немногих, кто еще оставался ему верен, и решил укрыться в ближайшей деревне, рассчитывая сохранить инкогнито и затеряться среди черни. Несчастный! Как всегда, он сделал не правильный выбор. Дело в том, что накануне его же собственные люди разграбили и разорили это селение. Жители узнали принца и задержали его до приезда Селима.

Глаза Зулейки горели, она была очень возбуждена рассказом. Взяв абрикос, она с силой надкусила его, сок потек у нее по подбородку.

— Как он умер, Хаджи-бей? Каков был конец этой свиньи? Евнух улыбнулся. С возрастом красивая китаянка не утратила былой гордыни. Едва увидев в Ахмеде своего врага, она с того самого дня только и ждала известия о его смерти.

— Терпение, милое дитя. Терпение. Я уже подхожу к этому. — Он пригубил шербет из бокала и продолжал:

— Ахмед был приведен пред очи брата. Говорят, он рыдал и даже замочил себе шаровары от страха, как ребенок. Принц Селим учинил ему строгий допрос, после чего призвал его взять себя в руки, покориться воле Аллаха и принять достойную смерть, как и полагается отпрыску османской династии. Он вложил в руки черного немого раба меч Ахмеда и приказал брату упасть на него. Несчастный взвыл от ужаса, закричал, что не может этого сделать, и стал умолять Селима, чтобы тот сам убил его. Тогда наш принц напомнил Ахмеду, что Пророк запрещает братоубийство. Тем временем тучи сгустились в небе, близилась гроза. Ахмед же все никак не мог решиться, и Селим стал проявлять признаки нетерпения.

Через несколько минут над головами собравшихся прогремел раскат грома и начался ливень. А принц Ахмед все еще не мог решиться принять достойную смерть. Затем молния ударила в соседний дом и снесла целую стену. На секунду все взоры обратились в ту сторону, а когда Селим вновь обернулся, он увидел, что Ахмед уже насажен на меч, словно цыпленок на вертел.

— Хорошо! — проговорила Зулейка. — Так и надо изменнику!

— Но это еще не все, — произнес Хаджи-бей. — Немой раб, державший меч, не мог сказать ни слова, но я научил его письму. И он послал мне записку, в которой говорилось, что в тот момент, когда все обернулись на разрушенную хижину, принца Ахмеда кто-то толкнул на меч. Никто этого, кроме него, не видел.

— Кто толкнул? Он написал, кто толкнул?

— Ибрагим.

— Как ужасно… — испуганно пролепетала Фирузи.

— Что же тут ужасного! Умер наш враг, и мы должны радоваться этому!

— Ты меня не правильно поняла, Зулейка. Я, конечно, рада тому, что Ахмед умер, но почему именно наш Селим был его палачом? Почему он не устроил над ним суд? Теперь люди скажут, что он убил брата нарочно, чтобы захватить трон.

Зулейка в немом негодовании воздела глаза к потолку. Сайра же мягко коснулась руки своей подруги:

— Нет, милая, никто не посмеет назвать Селима убийцей. Равно как и бесчестным человеком. Как раз наоборот, если бы он не приговорил своего брата сам, тогда на него обрушилась бы критика со всех сторон. Ведь номинально Ахмед все еще являлся наследником. Ты знаешь, что болезни султана до сих пор не позволила ему официально объявить своим новым наследником Селима. Те, кто поддержал нашего господина, сражался за него, проливая свою кровь, верил в него… Эти люди ждали, что именно он должен расправиться с врагом. Иного не дано. Селим мог подвергнуть Ахмеда пыткам и унижениям, но он этого не сделал. Дал ему умереть достойно. Когда Селим вернется из похода, мы не должны ни словом, ни намеком напоминать ему об этом. Ахмед был врагом ему, но и братом тоже. И в сердце Селима сейчас горечь, я знаю.