Гарем - Страница 99

— Я предпочел бы выдать ее замуж уже сейчас. А в брачные отношения она может вступить с мужем позже, когда достигнет зрелости. У меня есть на примете несколько подходящих молодых людей, которых я хотел бы приблизить к себе.

Я не позволю тебе использовать мою дочь в политических целях! Почему ты отказываешь ей в праве выбора жениха? Чем она хуже Хале и Гузель?

— Двойняшки — другое дело. Они так близки между собой, что очень страдали бы, если бы им пришлось разлучиться. Только поэтому я и позволил им самим выбрать себе женихов.

— Ты не отдашь Нилюфер за чужого, незнакомого человека! Между прочим, она с детства любит одного юношу…

— Что?! Не может быть! Кто посмел нарушить святые законы моего гарема и допускать в него мужчину на тайные свидания с моей дочерью?!

— Никто никого туда не допускал. Они познакомились, еще когда мы жили во дворце Лунного света.

— Но ведь тогда она была совсем еще малышкой и виделась с одними только своими братьями.

— Ты забываешь про Ибрагима.

— Нилюфер любит Ибрагима?! Немыслимо! Они не виделись с тех пор, как ей исполнилось семь лет.

— Извини, дорогой, по тут ты ошибаешься. Они виделись. Ты сам разрешил нашей дочери быть при дворе у Сулеймана, где Ибрагим был частым гостем. Когда ты послал нашего сына в Магнезию, Ибрагим поехал вместе с ним. Это разбило девочке сердце, и она очень страдает с тех пор. Она любит Ибрагима.

— Это все детские фантазии. Переживет.

— Вот видишь! Ты сам говоришь, что она еще ребенок. Кто же выдает замуж детей? — спокойно проговорила Сайра. Селим всплеснул руками:

— Ты загнала меня в угол, как охотник зайца, любимая. Отдаю должное твоему уму и хитрости.

Наклонившись, Сайра поцеловала его:

— Скажи, когда через несколько лет мы вернемся к этому вопросу, ты будешь рассматривать Ибрагима в числе прочих претендентов на руку нашей дочери?

— Посмотрим.

— Ты объявил Сулеймана своим наследником. А Ибрагим — его лучший друг. Придет день — дай Бог, чтобы это было еще не скоро, — когда наш сын станет султаном. Не сомневаюсь, что он назначит Ибрагима своим главным визирем. А если женой главного визиря будет родная — подчеркиваю: родная — сестра султана, его интересы будут блюстись с особенным тщанием. Селим медленно раздвинул губы в улыбке:

— Будь ты мужчиной, любимая, назначил бы тебя своим главным визирем.

— Меня вполне устраивает роль женщины, твоей бас-кадины и матери наших детей.

Он нежно провел рукой по ее длинным волосам:

— Ах Сайра! Если бы только у меня был такой друг, как этот Ибрагим! Знаешь… мне кажется, я поторопился с отставкой Сема-паши.

— С отставкой?! Вот как ты это называешь? Да ведь ты приказал отрубить ему голову! И между прочим, повел себя как неблагодарный человек, учитывая то, как он добросовестно замещал тебя во время похода на Персию.

— Возможно, любимая, но когда я вернулся, то очень быстро понял, что визирь не хочет расставаться с властью. На первый раз я простил его, но он продолжал строить козни у меня за спиной. Подобные вещи не могут остаться ненаказуемы, и поэтому я решил его казнить. Но теперь я вижу, что человек, занявший его место, просто старый болван, который уже ни на что не способен.

— Али Акбар многие годы верой и правдой служил Османской империи. Прошу тебя, мой господин, отправь его в отставку с почетом. С тех пор как ты надел на себя меч славного Аюба, на посту главного визиря сменилось уже пять человек, четырем из которых отрубили головы. Вся вина Али Акбара в том лишь, что он стар. Но разве можно забыть о том, сколько пользы он принес империи в прошлые годы? Между прочим, на улицах уже начинают вслух поговаривать о твоей жестокости.

— Что там болтают?

— Я скажу, но обещай, что не рассердишься.

— Обещаю.

— Ныне самым распространенным проклятием стала фраза «Чтобы ты стал главным визирем у султана Селима!». Селим поморщился:

— Хорошо, я дам Али Акбару почетную отставку, но кого мне назначить вместо него?

— Пири-пашу, — тут же сказала Сайра.

— Еще одного старикана?! О нет! Пири-паша жил в Константинополе еще в те времена, когда мой дед Мухаммед Завоеватель только захватил его! Ему ведь уже далеко за шестьдесят — Пири-паша не Али Акбар. Он настоящий гений государственного управления. Человек, лишенный пороков и иллюзий, связанных с властью. Долг перед государством всегда для него выше всего остального, даже собственной жизни. Ты нуждаешься в нем. Особенно теперь, когда собираешь поход в Египет.

— Ты поедешь со мной?

— Нет, милый, если только ты не прикажешь. На войне ты делаешься другим человеком, не тем Селимом, которого я знаю и люблю. Мой господин — поэт, прекрасный отец и благородный рыцарь, а отнюдь не хмурый султан и не безжалостный воин. Солдату не нужна женщина с се нежностью. Это будет его расслаблять. Я буду полезна тебе здесь, когда ты отправишься в Египет. Тут, в Константинополе, я твои глаза и уши. От кого еще, кроме меня, ты можешь услышать всю правду?

Он чмокнул ее в щеку:

— А кроме этого?

— А кроме этого, на мне еще гарем и дети. Следующей весной Нилюфер исполнится тринадцать, и ей придет пора узнать то, чему ее не научат учителя. И потом малыш Карим еще не в том возрасте, чтобы обходиться без матери. Хотя он растет не по дням, а по часам.

— Он так похож на тебя, любимая. Из всех моих сыновей Карим меньше других турок, но все изменится, когда он станет старше. И потом, он ведь уже сопровождал отца во время одной военной кампании, не правда ли? Вот подрастет и…

— Если подрастет, — тихо проговорила Сайра.